Большой архив книг в txt формате. Детективы, фантастика, фэнтези, классика, проза, поэзия - электронные книги на любой возраст и вкус! Книга в электронном виде почти всегда лучше чем бумажная( можно записать на кпк\телефон и читать везде, Вам не надо бегать и искать редкие книги, вам не надо платить за книгу, вдруг она Вам не понравится?..), у Вас есть возможность скачать книгу бесплатно, и если она вам очень понравиться - купить бумажную версию.
йчас знакомить вас буду. Тихо, по семейному... Нас - это меня и бугая, надо понимать? Дверь открывается на удивление мягко, без ожидаемого скрежета; и Фол, сунувшись внутрь, машет мне рукой: пошли, мол. Кирпичные ступени полого уходят вниз, в подвал; рядом - наклонный пандус, по которому неторопливо катит кентавр. Над головой вполнакала горят пыльные, засиженные мухами лампочки. Если чего и не хватает, так это горящей надписи: "Оставь надежду всяк сюда входящий!". Хорошо, что я надежду дома оставил, заранее... - Свои, Миня! Свои! Вылезай, хватит прятаться! - возвещает Фол, вкатываясь в тайные лабазы "Китежа". Перед нами открывается целый лабиринт коридоров и складских помещений. Свет горит далеко не везде, и часть территории тонет во мраке. Глубина лабиринта чихает, храпит, заставляя вспомнить Валька-матюгальника; потом до нас доносится громкое фырканье - и я невольно прижимаюсь к горячему боку Фола. Кентавр косится на меня и ехидно ухмыляется: что, струсил? Хорошо ему смеяться! Вот сейчас этот самый бугай как ломанется из темноты... Снова фырканье, и ему гулким эхом вторят приближающиеся шаги. Скрипят половицы, им отвечает скрип двери... Странно, но складывается впечатление, что идущее к нам существо передвигается на двух ногах! Или на двух костылях, которые грузно впечатываются в пол: скырлы, скырлы, на липовой ноге, на березовой клюке... все по селам спят, по деревням спят... В ближнем проходе мелькает силуэт: кряжистый исполин украшен тевтонским шлемом - почти сразу исполин входит в пыльный свет лампочек, и я невольно отшатываюсь, едва успев подавить крик: к нам идет... Минотавр! Настоящий! Массивный торс, сплошь в космах бурой шерсти, увенчан тяжкорогатой головой; бугрятся узлами мускулов длинные, до колен свисающие руки, тупые когти на корявых пальцах напоминают о гонимом "бом-же-счезне"; зато чресла чудовища затянуты в самую что ни на есть обыкновенную "варенку", и из бахромы штанин торчат лохматые бабки с копытами. Скырлы, скырлы... Джинсы Минотавру коротковаты. - А вот и твое чадо, Алик, - весело скалится двухколесная скотина по имени Фол. - Миня, Миня, иди к папочке! - Ч-чадо? - заикаясь, переспрашиваю я. - М-мое?! Ты Чего, Хволище, умом тронулся? Какое чадо?! Что я, по-твоему, с буренкой согрешил?! На мгновение я забываю о надвигающемся на нас исполине. До чудовищ ли теперь?! - Ты, может, и не грешил, - откровенно хохочет кент, - зато Миня это дело очень даже любит! Он у нас производитель знатный! Кроет телок за милую душу! Минотавр совсем рядом. Останавливается. С любопытством глядит на меня - и во влажном взгляде, в странно-осмысленном наклоне бычьей башки мне вдруг чудится что-то знакомое! Реальность плывет перед глазами, в голове гремит горный обвал, обнажая полустертые, зыбкие воспоминания - и там, внутри моего многострадального черепа, возникает все тот же рогатый чсловекобык, глядящий на меня... из зеркала! ...тогда я заканчивал "Быка в Лабиринте". Заканчивал туго, кроваво, готовый распять самого себя без надежды на воскресение, и однажды, проснувшись среди ночи, после особо яркого сна, увидел в полумраке зеркала... Мало ли, чего человеку почудится спросонья? Изумленно моргая, я протер глаза, и призрак исчез, растворился в тенях комнаты; но я запомнил его, запомнил - и именно таким виделся мне с тех пор Минотавр, когда я усаживался за клавиатуру и строчки вприпрыжку бежали по экрану. Именно таким: рогатый человекозверь, неуловимо похожий на меня самого!
***
- Не бойся, Алька, - Фол трогает меня за плечо, и от этого прикосновения я прихожу в себя. - Миня у нас смирный, мухи не обидит. Весь в тебя, между прочим. Миня придвигается вплотную, источая смрад коровника, и я ощущаю на лице его горячее дыхание. - М-маааа, - мычат вывернутые губы, и мокрая терка языка касается моей щеки. - М-ма-а-а... - Вишь, признал! - ликует Фол, доверху преисполняясь счастьем. - Признал! Мамой зовет! Ух ты, мой хороший, мой славный!.. - М-м-мыыы... И вот я уже, плохо соображая, что делаю, глажу Миню по косматому загривку, а он все норовит облизать меня с ног до головы, а я вспоминаю тот день, полный горечи и пьяного угара день, когда от меня ушла Натали...
***
...Всю неделю Натали вела себя странно: время от времени я ловил ее испуганные взгляды исподтишка, а едва я оказывался у нее за спиной, она всякий раз резко оборачивалась. Словно опасалась, что я сейчас наброшусь на нее и задушу, как Отелло Дездемону. Наверное, беда началась гораздо раньше, но я, с головой уйдя в работу над книгой, заметил эти странности лишь после того, как Натали отказалась спать со мной в одной кровати, и вразумительного ответа на вопрос "Что стряслось ?" мне добиться не удалось. Зато сама Натали пару раз ставила меня в тупик вопросом: "Кто там у тебя в комнате?" Кроме меня и компьютера, в комнате никого не было, и в конце концов я списал все на шалости Тех - хотя в нашем доме такого до сих пор не случалось! Я уж совсем было собрался заказать водосвятный молебен - средство верное, в любом справочнике патриархии реклама с контактными телефонами! - но не успел. Однажды, проснувшись, я увидел, как Натали лихорадочно собирает вещи. На все мои судорожные попытки удержать ее или хотя бы добиться разумных объяснений она не реагировала, и лишь в дверях, в ответ на мой отчаянный крик "Да что с тобой, детка ?!!", яростно швырнула мне в лицо: "Со мной ?! Это я должна спросить тебя - что с тобой./ Ты... ты - чудовище, Алик! Не ищи меня!" И хлопнула дверью изо всех сил, вызвав осыпь штукатурки с потолка. Так я и не понял, что с ней произошло. Ни тогда, ни после, когда в десятый раз звонил ее родителям (разыскать Натали оказалось проще простого: куда ей деваться, кроме мамы?) - неизменно встречая сухое отчуждение на другом конце провода, вне зависимости от того, кто снимал трубку. В конце концов я плюнул и перестал звонить. А в тот день... В тот день я напился. Напился крепко, в одиночку, как последний алкаш, судорожно глотая теплую водку из стакана, припадая к грязным граням колодца забытья, вожделенного и оттого еще более недоступного... Лотом меня едва не стошнило, желудок взбунтовался, и, вскрывая банку килек в томате, у крепко порезал палец о жестяные зазубрины, даже не обратив на это внимания. Когда в голове заплескалась липкая муть, а ноги пошли в самоволку, норовя свернуть куда угодно, лишь бы не туда, куда требовалось мне, я добрел до компьютера и долго сидел, тупо глядя на экран с ровными рядами белых строчек на синем фоне. Люблю я белое на синем... белое... на синем... Строчки издевательски заплясали, размылись барашками пены на волнах, и сквозь них проступила рогатая башка с печальными глазами навыкате. Мой Минотавр грустно смотрел на меня, словно тоже прощаясь перед уходом - и я не выдержал.
***
- У-у-бью-у-у, скотина! Из-за тебя все! Кажется, я орал это вслух, брызжа слюной на ни в чем не повинный экран - но тогда мне было все равно. Плевать на кон, тракт, на поджимающие сроки, на полученный и давно потраченный аванс - сейчас я ненавидел свой текст, он был мне противен, противней водки, противней килек... Нет, не так. Не совсем так. Мне было плевать на всех этих древних греков с их проблемами, быками, лабиринтами и сволочью по имени Тезей, но имелся один фрагмент, который я набросал совсем недавно. Там все происходило здесь и сейчас, у нас в городе, где беднягу Минотавра, в сущности - несчастное, забитое создание, - травили жорики и звереющие обыватели во главе с проходимцем-журналистом, взыскующим славы и жареных фактов, и по странному стечению обстоятельств журналиста тоже звали Тезеем... Именно этот кусок был сейчас передо мной на экране. Не дам! Я сюда душу вкладывал, в эти строчки, в этого несчастного Миньку, вынужденного скрываться в подвалах и канализационных трубах... не дам! И твердой рукой я убил текст. Издатель получит своих греков, Тезея и гору подвигов, а это - выкусите! Хорошо еще, не отформатировал диск под горячую руку... Потом среди вороха бумаг я откопал единственную распечатку и, шатаясь, потащился на кухню. Разжигая жертвенную горелку (почему именно жертвенную?... не знаю...), я глупо хихикал, давясь собственным смехом, пока наконец не обратил внимания на свой порез. Кровь до сих пор сочилась из пальца, пятная зажатые в руке листы бумаги, и я глупо ухмыльнулся: кровавая жертва! Прямо как у чертовых греков. Ну и пусть! Так даже лучше! Ощущение было такое, что я отрываю и жгу, принося в жертву, кусок самого себя Наверное, правильное ощущение. Когда все было кончено, когда в кухне остался лишь резкий запах гари да черные хлопья сгоревших страниц на плите, я распахнул форточку. Налетевший из ниоткуда порыв ветра подхватил пепел, закружил его черной траурной каруселью - и унес прочь. Горят рукописи, горят, милые, еще как горят... Я постоял еще немного, а затем вернулся в комнату и залпом допил остатки противной, теплой водки прямо из горлышка. Дальше - не помню. А потом я за неделю как-то на удивление легко "добил" роман, сдал довольному главреду, получил деньги - и еще на неделю ударился в загул: заливать вином пустоту, которая образовалась у меня внутри. Думал, на этом все и кончилось...
6
- М-м-м-маа... - Да не мама, а папа, - через силу усмехаюсь я. - Эт точно, - Фол сейчас на удивление серьезен. - Папа. Отец. Ну что, теперь убедился, демиург-недоучка? - Убедился, - крыть, в отличие от Миньки-производителя, мне нечем и некого. Прав Фол. Прав Ерпалыч (где-то он сейчас?). Все кругом правы, один я стою пред детищем своим дурак дураком, в голове сумбур полный, и что теперь делать - понятия не имею. - На вот, угости его, - Фол сует руку под попону и протягивает мне горсть белых кубиков. Сахар. Миня мигом оживляется и, благодарно урча, одним махом слизывает угощение с моей ладони своим замечательным языком. - Ну, пошли, что ли? - фол смущенно касается моего локтя. - Пошли, кент. Не скучай, Миня, я к тебе теперь заходить буду, - на прощанье я вновь треплю по загривку свое чадо, и мы направляемся к выходу. Миня провожает нас долгим грустным взглядом - совсем как тогда, когда проступил передо мной сквозь экран монитора, в тот проклятый день... Обратно я пошел пешком. Фол, по давней привычке, катил рядом, приноравливаясь ко мне, и монотонно бубнил в ухо: - Он года три назад у нас объявился. На помойках побирался, еду у прохожих клянчил. Народ поначалу от него шарахался - этакое-то чудище! Кто ж тогда знал, что он безобидный совсем?! Одни собирались охоту на него учинить, чтоб детишек почем зря не пугал, другие хотели за Дедом Банзаем посылать... а тут Ерпалыч в очередной раз к нам заявился. Как увидел его - прям-таки остолбенел, а едва в себя пришел, строго-настрого убивать запретил! Ну, мы с Папочкой Миньку отловили - хрена его ловить, булку с маслом издалека показали, он сам примчался как миленький! Голодный был - не то слово! Определили его в этот самый подвал под "Китежем". Стали харч всякий подсовывать (Ерпалыч велел проверить) - все жрет, что ни дашь! И хлеб, и мясо, и консервы, и сено тоже наворачивает... Фол на время умолкает, потом вновь заводит волынку. - Дальше наши, кентавры, веселиться начали: выведут Миню вечером на прогулку (не все ж ему, бедолаге, в подвале томиться!), спрячутся в какой-нибудь подворотне и ждут. Как мимо жорики патрулируют - они Миню вперед. Высунется из-за угла ряшка с рогами, замычит - у жориков, понятное дело, душа в пятки! А наши Миню под локти и ходу, пока служивые с перепугу палить не начали! С полгода веселились, потом надоело. Зато патрулей с трех микрорайонов, словно тараканов, повывели! Я понимал, что мой приятель пытается развеселить меня, и отчасти ему это даже удалось, но на душе все равно кошки скребли. Если бы меня в подвал посадили и по вечерам мною служивых пугали - каково бы мне было?.. - А по весне кто-то в шутку предложил: давайте, мол, его к фермерам свезем! Глядишь, от такого бугая у фермерских коров приплод пойдет, да и Миня нехай порезвится! И что ты думаешь, Алик? Сказано - сделано. Фермеров долго убалтывать пришлось, но в итоге уболтали. Ты нас знаешь - мы и мертвого уговорим. - Знаю, - криво усмехаюсь я. - И мертвого уговорите, и живого уморите. - А на другую весну фермеры уж сами к нам гонцов прислали: давайте, мол, своего бугая! У тех голландок, которых он крыл, телята родились - загляденье! А мы, мол, вам и маслица отвесим, и медку, и всяко-разно... Короче, Миня теперь свой хлеб с сахаром не зря жует! Один раз только с ним конфуз вышел, - Фол даже хрюкнул от удовольствия. - Есть у нас тут в Дальней Срани две шалавы, больно до этого самого дела падкие. Подобрали они, стервы, ключи и шасть к Мине в подвал! Хорошо хоть Пирр наведался вскоре - не вмешайся он, заездили б Миньку в два счета... Я тоже не удержался и прыснул. - Ладно, хохмы хохмами, - оборвал сам себя Фол, - а вот Ерпалыч чадом твоим всерьез заинтересовался. Сутками с ним в подвале просиживал - все говорить его научить хотел, чтоб расспросить о чем-то. Так толком и не научил, правда. Потом книжка твоя вышла, та самая... Вот тогда-то Ерпалыч и начал к тебе присматриваться. И нам намекнул, откуда Миня у нас объявился. Ну что, Алик, прав оказался дядько Йор? - Прав, - выдохнул я, выбрасывая окурок и кашляя от сухости в горле. - Хочешь, расскажу, как дело было? - Расскажи, - с готовностью кивнул мой приятель. И я рассказал. Все. Пока до дому добрались, как раз все я ему и выложил, потому что понял вдруг - не могу больше в себе носить! Кому и расскажешь, если не Ф
Бесплатно скачать книги в txt Вы можете тут,с нашей электронной библиотеки:) Все материалы предоставлены исключительно для ознакомительных целей и защищены авторским правом. Если вы являетесь автором книги и против ее размещение на данном сайте, обратитесь к администратору.
Детективы